Нанотехнолог Дмитрий Колесников не жалеет о том, что променял Варшаву на Белгород
Представьте себе такую ситуацию: наш соотечественник занимается научными изысканиями в чужой стране, куда он перебрался от постсоветского безденежья и разрухи. В его распоряжении – прекрасно оборудованная лаборатория. К его услугам – всевозможные конкурсы и гранты. Перспективы – самый что ни есть радужные. И вдруг ему говорят: возвращайся в Россию, мы создадим для тебя все условия. Среди тех, кто ныне работает в БелГУ, есть учёные, вернувшиеся в Россию из Японии, Германии, Польши. Почему они вернулись?
– Нужно предложить что-то такое, от чего нельзя отказаться! – коротко поясняет заведующий лабораторией электронной микроскопии и рентгеноструктурного анализа Центра коллективного пользования научным оборудованием БелГУ Дмитрий Колесников.
Совсем недавно Колесников работал в Центре высоких давлений Польской Академии наук. Теперь он – белгородец. У него хорошая зарплата и квартира, полученная от Белгородского государственного университета. В его распоряжении – дорогое оборудование, позволяющее продолжать многолетние исследования по электронной микроскопии. И он больше никуда не собирается переезжать.
– Дмитрий Александрович, как складывалась Ваша карьера до переезда в Белгород?
– Началась она в Украине. После окончания Харьковского госуниверситета я три года работал на кафедре физики кристаллов. Затем по рекомендации своего научного руководителя попал в Польшу, не предполагая, что долго там задержусь. А в итоге 11 лет проработал в Центре высоких давлений Польской Академии наук.
– Наверняка, на то были причины?
– Получить польское гражданство довольно сложно, но в принципе возможно. Русский человек никогда не будет для поляков своим, там не очень-то нас любят. Хотя в своей организации я никакого негатива не ощущал.
– Почему же Вы тогда переехали в Белгород?
– Тут скрывать нечего: человек трудится там, где есть работа и лучше условия труда и оплаты! БелГУ делает большие вложения в науку. Оборудование, в которое мы вложили около полутора миллиардов рублей, о своим техническим характеристикам не уступает лучшим научным лабораториям. На оснащение инфраструктуры планируется потратить ещё примерно столько же. И это всё окупится, не сомневайтесь!
О будущем месте работы я узнал на конференции в Варшаве. Коллега из Екатеринбурга сообщил, что в Белгородском госуниверситете будут развивать нанотехнологии, и нужны специалисты. Я заинтересовался идеей и вышел на переговоры с заместителем директора Центра коллективного пользования БелГУ Олегом Ивановым. Условия трудоустройства меня устроили, вот я с 2007 года и работаю в БелГУ. Думаю, я от переезда только выиграл!
– А выиграли ли Ваши близкие? Как им жизнь на новом месте?
– Жена Елена довольно быстро адаптировалась. Она работает инженером в Центре коллективного пользования. У сына Владимира были небольшие трудности: в польской школе он закончил второй класс, но программа по русскому языку в российских школах достаточно серьёзная, и в русской школе пришлось опять идти во второй класс. Сейчас – отличник. Я очень рад, что мы живём в Белгороде, и у нас есть возможность помогать родителям, живущим теперь совсем рядом – в Харькове.
– А контакты с польскими коллегами сохранились?
– Мы поддерживаем связь. Скоро должны быть опубликованы две статьи в соавторстве.
– Считаете ли Вы необходимым ещё приглашать специалистов из других стран, городов на постоянную работу в БелГУ?
– С каждым годом проблема острой нехватки квалифицированных кадров всё менее заметна. Поэтому я думаю, есть смысл приглашать, но только тех специалистов, которые могут предложить что-то интересное, новое. Необходимо ездить на курсы повышения квалификации, где можно получить новые навыки и обменяться имеющимся опытом, причем как в России, так и за границей. Через пять-семь лет мы вырастим своих нанотехнологов, инженеров. У нас появится собственная научная школа. Преемственность поколений – это очень важно.
– Сколько преемников в краткосрочной перспективе? Я имею в виду выпуск нанотехнологов-2010…
– В этом году первый будет выпуск нанотехнологов. Их 5 человек. В Центре наноструктурных материалов и нанотехнологий останутся работать самые сильные. Предположительно – два специалиста. Следующий выпуск – 12 человек, из которых, возможно, 1-2 человека останутся у нас работать.
– Не так много. Как же повысить уровень будущих специалистов?
– Нужно менять систему образования в целом, начиная со средних общеобразовательных учебных заведений. Уровень преподавания в школах слабый, отсюда – слабые абитуриенты. Ко всему прочему, меня ужасает внедрённая в российских школах тестовая система проверки знаний.
– В чем состоит прикладной характер Ваших разработок?
– Я занимаюсь электронной микроскопией с 1993 года, но для меня это не совсем наука. Конечно, чтобы работать на электронном микроскопе, необходимо иметь определенную подготовку в области материаловедения и взаимодействия излучения с веществом. Однако для меня это, прежде всего, мощное аналитическое средство, позволяющее проводить исследования структурных характеристик материала, его элементного и фазового состава и многое другое.
Электронная микроскопия хороша тем, что применима практически в любой сфере человеческой деятельности. Так, в сотрудничестве с кафедрой фармации БелГУ мы исследуем препараты, разработанные её сотрудниками. Наши заказчики сами готовят образцы и задают направления исследования. Определение элементного и фазового состава медикаментов, размера и структуры их составляющих – всё это предмет нашей работы. Таким образом, мы вместе оптимизируем методику приготовления препарата по каким-либо параметрам, интересующих коллег-фармацевтов. Всю аналитическую работу они проводят сами на основе полученных нами данных.
С кафедрой патологии мы исследуем влияние препаратов, улучшающих кровоснабжение, на морфологию ткани и кровеносных сосудов плаценты у рожениц. Таких примеров можно привести довольно много. Мы активно сотрудничаем с различными кафедрами университета, а также занимаемся собственными научными исследованиями.
– Какие заказы поступают от городских предприятий и фирм?
– С опытно-экспериментальным заводом «ВладМиВа» у нас сложились длительные партнёрские отношения. Сотрудников фирмы, занимающихся стоматологическими разработками, заинтересовал созданный учёными БелГУ материал наногидроксилапатит (ГАП). По их заказу мы провели исследование и выявили, что действительно ГАП, близкий по своему составу к костной ткани, способен проникать в область трещины, восстанавливая зубную эмаль и предотвращая появление кариозных полостей.
Другой пример – завод «Краски КВИЛ» производит краски с бактерицидным действием, добавляя в их состав наночастицы серебра. Нам поступил заказ исследовать, какое количество наночастиц будет оптимальным для производства определенного объёма бактерицидной краски. И таких примеров можно приводить множество.
– Покрывают ли доходы от заказов затраты?
– Пока только 25-30% оборудования можно поддерживать за счёт полученных доходов, причем это только средства на его содержание, не включая заработной платы. Основным источником финансированием у нас по-прежнему остаются гранты на научные исследования. А вот за рубежом доля финансирования науки от предприятий превышает 50%.
– Есть ли шанс увеличить финансирование от предприятий в перспективе?
– Разумеется. Для этого надо привлекать к сотрудничеству крупный бизнес – например, тяжёлое машиностроение. Задача ученых – объяснить заказчикам: ребята, вложив в науку 5-10 миллионов сегодня, вы получите миллиардную прибыль завтра.
| << Назад к списку |
